От греховного помысла к покаянию. №2(24), февраль 2009 г.

В Библии сказано: "И создал Господь-Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою" (Быт. 2: 7). Как известно, слово "психология" означает "наука о душе", поэтому понятие "психологический" означает "душевный, то есть, зависящий от состояния души человека", а слово "духовный" означает "зависящий от духа Божия".

Аскеты древней Христовой Церкви по преимуществу были носителями пастырского духа.

Подвиг аскетизма приближал этих ангелоподобных людей к Богу, с одной стороны, и к ближним, ищущим Бога, с другой. Уединение и весь подвиг христианско­го аскетизма, внимание к себе и духовное трезвение при помощи благодати Божией давали им способность глубочайшего понимания человеческой души, а любовь к ближним делала их лучшими нравственными руководителями и духовными врача­ми общества.

Исходным пунктом древнехристианского аскетизма всегда было горькое осознание несоответствия имеющейся обще­ственной жизни идеалу нравственного совершенства христианина. Естественным следствием этого осознания было покаян­ное стремление очистить свою душу, исполнить ее совершенствами и через это приблизиться к Богу.

Подвижники-аскеты ясно видели, что причина мировых страданий,  несомненно, внутренняя, психологическая: чело­вечество страдает оттого, что в нем грех: не будь греха, оно благоденствовало бы. Это означает, что приблизить христианскую жизнь к ее желательной норме  возможно лишь путем очищения души от греха, путем духовной выработки человека по слову Христову, то есть, нужно прежде очистить внутренность чаши и блюда, и тогда внешность сама собой очистится (Мф. 23: 26).

Вообще подвижники древней Церкви не считали  честным предлагать в правило другому то, чего сами не могли  исполнить делом, "ибо величайшее из всех безобразий - заповедовать другому делать то, чего сам не исполняешь".  Как тот, кто не видал своими глазами солнца, не мо­жет кому-либо описать его свет по одному слуху, так и не вкусивший своей душой сладости духовных дел не может воз­будить других к добродетели.  Поэтому практическое приложение аскетами результатов своего духовного опыта к духовному врачеванию ближних, свидетельствуют нам об их пас­тырском значении.

Аскеты глубоко понимали, что причина мирового зла всецело душевная, а не материальная, и что, следовательно, борьба со злом  должна быть направлена именно против неё, к возрожде­нию и созиданию в природе человека новых психологичес­ких условий, при которых в тайниках души возникает и укрепляется царство добра. Отсюда их наука о душе слагает­ся из двух элементов, которые мы можем кратко обозначить, как психология добра и психология зла.

Осуществление в жизни принципов борьбы со злом и созидания добра прак­тически невозможно для человека в его имеющемся положении. Печальное состояние внутреннего разлада в че­ловеке выражается, практически, как совершенная невозможность для него совершенствоваться в добре своими силами.

  Вот перед нами печальная, но яркими красками изобра­женная картина духовного состояния человека, находящего­ся в состоянии духовного расслабления. Утратив чувстви­тельность, человек стал почти неразумным автоматом, производящим добро и зло по влиянию двух действующих в нем начал: он рассуждает о заживлении язвы и не перестает бередить ее; жалуется на болезнь и тотчас принимается за то, что её производит; вздыхает о разлучении души с телом, а сам ни о чем не радит, как будто он вечен; восхваляет мо­литву и тотчас бежит от нее как от бича; хвалит беспристрастных и не стыдится быть злопамятным и враждо­вать; пресытившись раскаивается, а затем сно­ва предается пресыщению; пробудившись от страсти, вздыхает и тут же опять предается страсти. "Худо я делаю", - вопиет грешник и усердно продол­жает делать. Уста жалуются на болезнь, а тело трудится удер­жать ее в себе. (Рим. 7: 15 – 25).

С одной стороны - тяжелый разлад в естественном состоянии души человека делает его бессильным для добра. С другой стороны - этот  внутренний разлад вносится и в общественную жизнь в виде гордости, соперничества, зависти, осуждения ближних и в виде других пороков, так что нравствен­ное бессилие отдельного человека творить добро приводит к нравственному бесси­лию всего человечества.

Но и с Божественной помощью доброделание возможно для человека, как плод ве­ликой внутренней борьбы со злом, гнездящимся в самых со­кровенных тайниках человеческой души.

Та­ким образом, борьба человека со злом и насаждение в душе добра освещается для нас как взаимодей­ствие в одном направлении двух сил: человеческой воли и Божественной благодати, а вопрос о сущности добра и зла сводится для нас к вопросу о том, являются  ли добро и зло фактом внешним для человека или внутренним, и как эти духовные явления проявляются в нашей жизни.

При некоторой доле христианского самонаблюдения для нас всегда ясно, что, с одной стороны, причина греха лежит в нас самих, в злом направлении нашей воли (на сознательном уровне); с другой - грех, как восстание против добра, зарождается и получает свою грехов­ную силу в тайниках человеческой души (на уровне бессознательном). Грех, как греховное дело, есть лишь проявление вовне нашего внутреннего грехов­ного состояния. Аскеты-подвижники имели возможность не только определить сферу проявления греха, как психическую, но и проследить весь ход духовной жизни как в ее положительных, так и в отрицательных сторонах.

В самом деле, мирская оценка че­ловека исключительно со стороны его внешних проявлений, без отношения к его внутреннему состоянию, имеет крайне формальный характер. Как нельзя назвать истинно религи­озным человека на основании одних только внешних признаков благочестия, так и во­обще внешнее поведение человека представляет еще слиш­ком мало данных для решительного приговора о его нравствен­ном характере в целом. Но этого мало: и сам человек, чуждый духовной жизни, не может дать себе отчета в том, каким образом в нем зародилась и разви­лась страсть, произведшая падение.

Аскеты-по­движники достигли удивительного понимания человеческой души. Грех исследован ими от зарождения до окончательного развития и превраще­ния в страсть, а затем и до полного искоренения из души человека, до покаяния, сокрушения о содеянном и полного восстановления образа и подобия Божия.

Первичный импульс греховного направления души называет­ся у аскетов помыслом, точнее - злым помыслом. Это, так ска­зать, зерно греха. Постепенно развиваясь и укрепляясь в душе человека, помысел переходит в греховное направление, а оно, в свою очередь, завершается во внешнем проявлении. Вся­кий грех, говорит Ефрем Сирин, приводится в исполнение страстным помыслом. Основные греховные помыслы он сво­дит к следующим восьми: первый помысел - чревоугодия, второй - блуда, третий - сребролюбия, четвертый - гнева, пя­тый - печали, шестой - уныния, седьмой - тщеславия, вось­мой - гордости.

Различаясь по предмету и содержанию, гре­ховные помыслы в своем возникновении и развитии следуют одному порядку и проходят, по учению святых аскетов, одни и те же необходимые ступени. Первичное возникновение грехов­ных помыслов происходит без участия нашей личности: они появляются независимо от того, имеет или нет воля человека со­гласие с ними. Но переход помысла в личное настроение  души, а затем и в поступок, ни в каком случае не может совершиться без учас­тия нашей воли, то есть, без нашего согласия.

(Продолжение в следующем выпуске).