УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ ПАСТУХА или ПЕРВЫЙ ШАГ К ПРИМИРЕНИЮ.

КТО должен сделать первый шаг к примирению?

Александр Гордеев.

        Мудрец и лекарь Расул, славившийся искусством врачевать не только тело, но и душу, поднимался в горы за целебными травами. Его подъём из долины длился целый день и только к вечеру Расул увидел хижину пастуха Салмана, уже несколько лет живущего здесь в одиночестве. В долине Салман показывался нечасто лишь за самым необходимым для своей скудной жизни, но и в этих редких случаях оставался замкнутым. 

         Много слыша об угрюмости Салмана, но, никогда не видя его раньше, Расул подходил к хижине с некоторой опаской. Пастух, встретивший его около своего жилища, оказался крепким, сильным человеком с густой чёрной бородой. На нём была широкая бурка, кинжал на широком поясе, в руке плеть. Однако этот грозный, на первый взгляд, облик хозяина объяснялся лишь тем, что Салман только что пригнал с пастбища овец. Нежданного гостя он встретил без особой радости, но, конечно же, как требовал того обычай, пригласил в жилище, помог устроиться, разжёг очаг и поставил на него закопченный котёл с водой. Сначала, они говорили о погоде, о том, какое нынче лето и сочная ли нынче трава. 

        – Но скажи, Салман, – спросил через какое-то время Расул, –чем вызвано твоё отшельничество? 

        Некоторое время пастух молчал и, наконец, произнёс: 

        – Я поссорился с женой и сыновьями. 

        – Какова же причина вашей ссоры? 

        – О ней не стоит и говорить... Она был слишком мелкой. Дело в другом. Во время ссоры все мы очень сильно обидели друг друга. Но ведь я – муж и отец! И потому именно они должны сделать первый шаг к примирению. Разве я, как муж и как отец, не заслуживаю почтения? 

        – Да, – согласился Расул, – ты – муж и отец, и ты заслуживаешь всяческого почтения. Пожалуй, им, и впрямь, следовало прийти к тебе. 

        – Ну, вот видишь! – обрадовался поддержке Салман. – Но ведь они не идут! 

        – Не идут, потому что не всякая правота бывает правильной… 

        – Что ты такое говоришь, старик?! – запальчиво воскликнул Салман. – Если я прав, то я от своего не отступлю! – пастух шагнул к двери и широко её распахнул. – Видишь те три больших камня? – указал он в сторону долины. – Даже своим овцам я не позволяю спускаться ниже их! 

         – Твоё упорство и вера в свою правоту могли бы восхищать, –невольно улыбнувшись, произнёс Расул, – но, скажи, давно ли ты пел песни? 

         – Песни? – снова растерялся Салман. – До песен ли мне среди этих холодных гор, когда каждый день я озабочен лишь тем, что поесть и как обогреться, как отбиться от волков, которые два дня назад зарезали трёх лучших овец?! Я давно уже забыл все песни, которые знал. И мне давно уже не о чём петь. 

         – Зачем же жить человеку, которому не о чём петь? – сказал Расул, будто сам для себя. – Но мне, пожалуй, пора спать, подъём меня сильно утомил. 

         Салман устроил гостя на свою лежанку, а сам лёг на пол, бросив туда охапку сухой травы. Они уже, казалось, совсем затихли, как вдруг Расул заворочался и сел на лежанке. 

         – Я вспомнил одну сказку, – сказал он. – Её рассказал мне мой дед, а моему деду его дед. 

         …Когда-то среди этих высоких скал жило стадо гордых баранов муфлонов. Но однажды Вожак, большой и сильный баран, поссорился со своим стадом. И тогда, переступив еле заметную трещину в скале, он сказал, что не вернётся к стаду до тех пор, пока кто-нибудь из стада не придёт к нему первым. 

         Утром, подойдя к трещине, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь, решившего сделать к нему примирительный шаг, Вожак обнаружил, что за ночь трещина стала шире… 

         Так прошло много дней. И вот однажды, стоя перед трещиной, которая уже превратилась в настоящую пропасть и, раздумывая о том, почему же никто из стада не хочет преодолеть разделяющей границы, Вожак вдруг догадался, что давно уже, в протяжении многих дней, никто из его сородичей не смог бы перепрыгнуть через эту пропасть, даже если бы очень хотел. Сегодня это может сделать лишь он один. А завтра, возможно, не сможет и он. И тогда, забыв все свои обиды, отбросив всю свою гордыню, Вожак разбежался и перемахнул через пустоту. И тут он почувствовал, как легко стало на его сердце, казалось, уже окаменевшим от обиды и разлуки. «Так вот оно в чём дело, – со стыдом подумал он тогда. – Первый шаг к примирению всегда следует делать не правому, а сильному. По-настоящему силён тот, кто переступает не только через собственную обиду, но и через обиду других. И это не зависит от ширины разделяющей пропасти, потому что и через узкую пропасть легче всего переступить сильному…» Так подумал баран… 

         Некоторое время Расул и Салман молчали. 

         – Так подумал баран… –задумчиво повторил Салман, последние слова истории. 

         – Да, –немного помедлив, чуть лукаво подтвердил Расул, –так подумал сильный баран… 

     – Знаешь, отец, –произнёс ещё через какое-то время Салман. – Нет такой сказки. Это ты придумал её сейчас. 

     – Так ли это важно? – ответил Расул. – Теперь она есть… 

     – Нам и в самом деле пора спать, – сказал Салман, зашуршав внизу сухой травой. –Я очень рано выгоняю овец на пастбище. 

     …В горах спится хорошо. Расул проснулся от блеянья овец и от песни, которую пел пастух. Открыв глаза, Расул обвёл взглядом жилище, увидел пищу оставленную для него на столе. Распахнув дверь хижины, мудрец и целитель увидел, что стадо овец, опускающееся в долину, уже давно преодолело границу трёх запретных камней. Салман не обманул, он и в самом деле забыл слова всех песен, которые знал раньше, и поэтому пел сейчас обо всём, что виделось ему и о чём думалось. Он пел о блистающих снегах на вершинах гор, о чистом воздухе, о солнце, о прозрачных ручьях и даже о тех своих несчастных овечках, задранных волками, которым, к сожалению, никогда уже не увидеть прекрасной, зелёной долины…  

ИСТОЧНИК

Назад к списку